Страда деревенская

К уборке тщательно готовились, чтобы выращенный хлеб убрать вовремя и без потерь. Прежде всего, необходимо было подготовить ток, место, куда «потечет» зерно для очистки. По рассказам стариков, и в частности, Сергея Шунина, когда еще ток не был заасфальтирован (а залили его где-то в 70-е годы при Исааке Пеннере), на ток сначала завозили солому, женщины и подростки раскладывали ее на одном участке, обливали водой, которую привозили с речки мальчишки на лошадях, позднее это начала делать пожарная машина. Солому прикатывали, утрамбовывали. В железные бочки заливали воду, это были катки, и лошади тащили, катали их по соломе. Сергей Николаевич вспоминал, что позже он, как водитель самосвала, таскал эти бочки машиной, и дело шло быстрее.

На другой день солому с участка убирали, выметали, под ней оставалась плотно укатанная земля, которая не трескалась, не превращалась в пыль до конца уборки. А процесс продолжали на другом участке, пока не подготовят всю территорию тока. Работа шла дружно и весело. Всеми делами здесь руководил заведующий током Е. Н. Сысоев.

При Пеннере ток обнесли железом, построили много панельных и шлакоблочных складов, соорудили зерноочистительное оборудование. Все было мощно, добротно. Колхоз получал много зерна, только одно Гусевское отделение выращивало хлеб на 700 гектарах пашни.

На уборку урожая посылали к нам шоферов с машинами из Белорецка, Уфы, Владимира, Москвы. Распределяли жить их по домам, а с хозяевами колхоз рассчитывался хлебом. Кормили шоферов в колхозной столовой на славу, дома такого не видели! Разное мясо поставляли с ферм, яйца, молоко, сметану, сливочное масло. Пекли домашний хлеб. Одна беда была — увозили шофера с собой наших красивых невест!

Не раз направляли к нам на время жатвы и солдат. У них была своя полевая кухня, а кашеварил наш односельчанин И. И. Васильев, дядя моей мамы, я его звала папанькой, как и вся многочисленная его семья. Каждый день к обеду мы с сестренкой, было нам в ту пору лет по шесть-семь, и его дети, Маруся с Сергеем, шли на солдатскую кухню. Папанька кормил нас диковинной гречневой кашей с тушенкой, мы были безумно счастливы, потому что ни каши такой, ни тушенки никогда не пробовали.

Без нас, ребятни, уборочная не проходила. Помню, совсем маленькими мы убежали из детского садика, который открывали на время летних работ, и пришли на ток, где трудились наши мамы. Они «стояли» на веялках, на разгрузке зерна или деревянными лопатами закидывали его на ворох, чтобы не было ни одной ямки. Получались длинные, высокие, ровные ворохи, и если шел дождь, то он стекал по откосам, а зерно оставалось сухим.

Сторож нас задержал и повел к огромной сушилке под навесом. Мы с любопытством разглядывали трубы всякие, загнутые, блестящие. Чем-то эту сушилку топили, сушили зерно. Сторож угостил нас курмачом — жареным зерном. А Борис, самый маленький из нас, спел ему частушку, мило, раскатисто картавя:

Едет трактор новенький,

Тракторист молоденький,

Я хотела ручку пожать,

Да из-за дыма не видать.

Прибежали мамки, поахали, увели нас обратно в детский сад.

Когда побольше стали, мы на ток ходили без спроса. Поищем мягкую сырую пшеницу, набьем ею карманы. Если ее долго и тщательно жевать, получится вкусная жвачка. С интересом наблюдали за погрузчиком-самоходкой, новинкой того времени, который на складе закидывал зерно очень далеко и высоко.

Вообще-то нам не разрешали просто так болтаться на току, сторож и завтоком гоняли нас, потому что туда-сюда сновали машины и было опасно. Но ребятня — народ досужий, плетень, которым был огорожен ток, не такой уж и высокий.

Было у нас еще одно развлечение — кататься на грузовых машинах, которые возили на ток зерно из-под комбайнов. Мало, кто нас брал, но дядя Коля Беликов, фронтовик, иногда соглашался с условием, что будем петь песни. Мы, радостные, усаживались в кузов и орали песни «Орленок» или «Там вдали, за рекой». Мелькали пшеничные поля, по которым плыли большие пыльные комбайны. Дорога гладкая, накатанная, машину дядя Коля ведет аккуратно. Вот он подъезжает к комбайну, высаживает нашу команду, и мы с восторгом смотрим, как в кузов мощно, «жирно» сыплется зерно, быстро его наполняя. Порывы ветерка раздувают на нас мякину. И вот мы уже в кабинке, снова в путь, домой с песнями.

В старших классах в уборочную нас водили работать на ток. Давали в руки метелки, лопаты, носилки, а на машины не ставили. Хотя мы умели работать на веялках, потому что на каникулах трудились самостоятельно, зарабатывая деньги. Чаще всего работали в ночь. Ставили на веялку в паре с тем, кто был постарше. Монотонно гудит машина, с тихим скрежетом передвигается лента, подбирая зерно. Мы подгребаем его лопатой, наблюдая за отходом, вовремя его откидывая.

Кругом огромные ворохи зерна, сотни тонн. Настежь открыты двери складов, куда на самосвалах везут и везут зерно. Всюду оживленная работа, свист, громкие возгласы. А над нами черное небо с яркими звездами и быстро летящими августовскими метеоритами, которые, как праздничный салют, приветствуют трудяг.