Не зарастет на сердце рана

В 11 километрах от города Аша Челябинской области, в 90 километрах от Уфы, на территории Иглинского района, во время встречного прохождения двух пассажирских поездов «Новосибирск-Адлер» и «Адлер-Новосибирск» произошел взрыв. Позже специалисты объясняли: на проходившем рядом трубопроводе Сибирь-Урал-Поволжье произошла авария, началась утечка газа, который собрался в низине (он копился 20-25 дней), в момент встречи от торможения одного из составов пошла искра… Мощность взрыва была такой, что ее сравнивают с половиной мощности ядерного взрыва в Хиросиме в 1945 году. По свидетельствам жителей близлежащих населенных пунктов, в небо взметнулось яркое зарево, столб огня взлетел на сотни метров, многие так и подумали, что сбросили атомную бомбу.

«Нечеловеческая сила в одной давильне всех калеча, Нечеловеческая сила земное сбросила с земли…» — так писал в своей балладе о крушении другого поезда, в другое время поэт Александр Кочетков. В Улу-Теляке было тоже очень страшно — эту катастрофу признали самой крупной и тяжелой из железнодорожных в истории СССР и России. Вагоны скрючило и раскидало, семь из них полностью сгорели, остальные выгорели изнутри, температура в них дошла до тысячи градусов. Погибли на месте 575 человек, получили тяжелые ожоги и телесные повреждения более 600, большинство из них умерло позже в больнице.

В сети сегодня можно найти много воспоминаний сотрудников спасательных служб, пожарных, железнодорожников, врачей, добровольцев, родственников о тех черных днях. Вот лишь некоторые из них:

«Когда мы облетели место аварии, было такое впечатление, словно напалм прошел. От деревьев остались черные колья, будто их ободрали от корня до верхушки…».

«Вагоны разметало по округе, как щепки. Полыхал лес, полыхали шпалы, полыхали люди…».

«Грузили в автобус еще живых, а выгружали уже мертвых. Один из водителей не выдержал, закричал, что больше не повезет…».

На место крушения вылетел президент страны Михаил Горбачев, другие руководители. В Уфе, Челябинске, Самаре, Новосибирске приготовили места в больничных стационарах, в течение пары часов они перешли на чрезвычайный режим. В Уфе вертолеты с пострадавшими садились прямо в городе каждые три минуты. Свыше 700 человек одномоментно поступили в клиники столицы. Специалистов по таким травмам не хватало, но готовы были помочь больным врачи других специальностей. Заведующий ожоговым центром Радик Зинатуллин: «Ожоги были глубокие, у большинства было обожжено более 70 процентов тела. Работали все наши специалисты, приехали и бригады врачей из Москвы и Ленинграда... Жители несли для пострадавших вентиляторы, детям — игрушки, сладости, сдавали кровь…».

Так же чутко отозвались на большую беду жители Аши, Челябинска. Добровольцы дежурили около больных, несли еду, воду для них, поддерживали, как могли. Сплотилась вся страна, все неравнодушные люди. Собирали средства на спецсчет помощи пострадавшим, их родственникам и абзелиловцы. Так, перечислили на этот счет деньги сотрудники отдела внутренних дел, других учреждений и предприятий района, люди безвозмездно сдавали донорскую кровь — ее было нужно много.

Рассказывали чудесные истории спасения. Кому-то не достался билет на этот поезд. Один из пассажиров состава вышел на какой-то станции в привокзальный буфет и опоздал. Вратарь юношеской команды хоккеистов челябинского «Трактора» Боря Тортунов не поехал с одноклубниками на юг собирать черешню, так как у него заболела бабушка. Председатель местного сельсовета вспоминал, что утром к ним пришел мужчина — в костюме, в галстуке, без единой царапины, но в состоянии глубокого шока. Как выбрался из поезда, как шел, он не помнил.

Прибывшие на место родственники пассажиров тоже надеялись на какое-нибудь чудо, но шансов выжить в таком аду у большинства не было. Погибших пришлось опознавать по часам, по заколкам, сумочкам…

Неизбывное горе пришло и в несколько абзелиловских семей. Тем поездом ехал Ильшат Нуриманов из д. Махмутово. Как рассказывает мой коллега, бывший журналист районки Зульфар Амангильдин, Ильшат возвращался домой после армейской службы в Германии. Купить билет на самолет не смог (лето, сезон отпусков и поездок). «Это был очень скромный, ласковый, отзывчивый парень, — вспоминает Зульфар. — Родители до последнего не хотели верить, что их сын, которого они с нетерпением ждали из армии, погиб. Для близких, родных, односельчан Ильшата это был тяжелый удар. Хоронили его всем селом…».

Гузель Баширова выросла в с. Аскарово, здесь окончила школу. Красивая, нежная, добрая девочка. Она работала в Челябинске, осенью собиралась поступать в институт. На юг ехала как раз с той юношеской командой хоккеистов «Трактора» — в основном, учеников школы № 107. Память о трагедии незаживающей раной рвет сердце ее сестры Найли Шагимовой.

— Их посадили в последний вагон, на который обрушилось три взрыва. Ее не нашли — только один тапочек и блокнот, в котором был записан телефон моей одноклассницы Зульфии Хисматуллиной, через нее нам и сообщили. Хоронили мы урну с прахом. Она не была замужем, мы положили рядом с ней свадебное платье, фату, — тихо, с трудом рассказывает Найля Батыровна. – Гузель работала технологом и успела даже победить в городском конкурсе по своей специализации, ее очень хвалили на работе. Один из членов жюри конкурса, в котором она участвовала, позже сказал мне: «Я так любовался ею. Наверное, сглазил…». Незадолго до аварии мне приснилась мама, которую мы похоронили за два года до этого, и попросила присмотреть за сестренкой. Я позвонила ей, и она на несколько дней приехала в Аскарово. Была задумчива. Может, предчувствовала что-то? Мы обошли всех родственников, сходили на могилу мамы.

Найля планировала перевести ее поближе, в Магнитогорск, уже и работу они с мужем Шамилем ей там подыскали. Но в начале июня Гузель села в тот поезд. После страшного известия на место катастрофы поехали отец Найли, ее брат и муж. Шамиль вернулся оттуда поседевшим.

— Все выжжено, лес как подрублен, все черным-черно, колесные пары отлетели метров на 500, людей разрывало. Видеть такое было тяжело даже взрослым мужчинам. Многие падали в обморок. А работы велись интенсивно. Уже через сутки движение по дороге было восстановлено...

Ш. Шагимов тоже рассказывает истории спасения. Один из пассажиров поезда годом ранее вышел на улицу в Спитаке, где жил, за минуту до землетрясения и обрушения своего дома, и остался жив. В крушении под Улу-Теляком он вновь выжил.

Какой запомнилась Гузель Шамилю?

— Это был очень светлый, чистый человечек. Спокойная, мягкая, вся такая женственная. Она могла бы стать кому-то замечательной женой.

— Я еще была маленькая, но Гузель везде водила меня с собой, например, на пионерские костры на Алмас-тау, — это уже вспоминает племянница Азалия. — У нее было очень много друзей. Веселая, общительная, излучающая только позитив, она всех привлекала к себе.

И снова я слушаю Найлю.

— Выдержать тогда этот удар мы смогли только благодаря огромной поддержке друзей, родных, односельчан. Столько людей разделило с нами наше горе — в Аскарово, в Красной Башкирии, где мы работали. В те годы, если помните, магазины стояли пустыми, ничего не купить – ни продуктов, ни вещей необходимых для похорон. Друзья все достали, все организовали. Постоянно рядом был муж — моя главная опора тогда и сейчас.

До сих пор она задает вопросы, на которые не находит ответа.

— Почему все это произошло? Никто нам так до конца и не объяснил этого. Было и игнорирование технологических проблем, и чья-то халатность… Я все думаю: может, жива? И жду ее до сих пор. Мы хотим, чтобы ту боль, которую пережила наша семья, все родственники погибших, больше никому не пришлось испытать. Случается много происшествий, каждый день гибнут люди, но так не должно быть, и к этому нельзя привыкать. Берегите друг друга, помните, что каждого ждут дома…

Следствие по делу шло несколько лет. Говорилось о том, что руководители отраслевого проектного института утвердили проект трубопровода с нарушениями, и строился он тоже с нарушениями; что один из высоких чиновников ввиду экономии средств отменил телеметрию (приборы, которые контролируют работу магистрали), не было и линейного обходчика; что беспечность допустили начальник участка, дежурный персонал продуктопровода; что машинисты проходящих поездов предупреждали диспетчеров о сильной загазованности на перегоне, и им обещали разобраться...

Была и роковая случайность. Следуя строго по расписанию, эти два поезда никогда не встречались на перегоне Аша-Улу-Теляк. В тот день поезд из Новосибирска опаздывал на семь минут, потому что останавливался на одной из промежуточных станций, чтобы высадить беременную женщину, у которой начались роды.

Через несколько лет после трагедии на 1710 километре возвели восьмиметровый монумент. У его подножья лежат несколько досок с вагонов. Вокруг мемориала — сосны. Каждый год в день катастрофы здесь собираются родственники пассажиров поезда, ушедшего в вечность.

Среди нас и сейчас есть много людей, которые по долгу профессии или по велению души спасают кого-то; сохранилась в нас и способность сплачиваться, отзываться на беду, бескорыстно помогать, отдавая порой последнее. Но не меньше, чем 30 лет назад, можно столкнуться и с проявлениями равнодушия, беспечности, со скидками на «авось» — они присутствуют на уровне и обычных людей, и управленцев, и целых служб. По-прежнему случаются неполезные, бездарные решения, происходят различные сокращения (штатов, финансов и др.) — в целях экономии, однако в ущерб состоянию дел. Та трагедия, о которой мы сегодня вспоминаем, — станет ли она поводом для всех нас задуматься о степени своей ответственности за что бы то ни было, о требовательности к себе и другим, о том, что надо беречь близких, ценить жизнь — свою и чужую?

Альфия Хакимова.

На снимке: Гузель Баширова, ей было чуть больше 20 лет.