Дорогие мои селивановцы

А кругом необъятная, нетронутая веками степь вплоть до реки Урал. Это младшее из четырех русских селений в районе — после Гусевки, Михайловки, Ново-Самарского. Все они отметили свои юбилейные даты, как праздники односельчан. А у селивановцев это уже не получится из-за проклятой пандемии. И всё же они хотят вспомнить о своих предках-первопроходцах, о тех, кто жил здесь в разное время, оставил заметный след на этой благополучной гостеприимной земле и, конечно же, назвать имена живущих ныне.Переселенцы — это потомки горнозаводских рабочих, выходцев из крепостных, которых из центральной России вывезли на строительство железоделательных заводов на Урал хозяева демидовских управленцев вроде богатых купцов Твердышевых: так появились горнопромышленники, и по реке Белой заработали Белорецкий, Кагинский и другие заводы, а вокруг них разрастались рабочие поселки. Жизнь была несладкой среди горной тайги с суровым уральским климатом, где ведение сельского подсобного полевого хозяйства было проблематично. Но пока работал завод в Каге, снабжение хлебом было терпимо. Однако настали времена, когда пришлось о хлебе насущном думать самим: революция, Гражданская война, сгорел завод. И более предприимчивые жители Каги проторили хлебную дорогу к богатым уральским казакам. И путь этот лежал через Хамитово, Аскарово, станицу Магнитную прямиком в станицу Наварчинскую. Проезжая, они увидели богатую землями равнину и решили попробовать освоить её. Так в начале 20-х годов, как уже говорилось выше, здесь появились первые поселенцы во главе с Селивановым Егором Никаноровичем с семьей, с ним были многодетные братья Владимир и Семён Лотохины и семья Софронова Михаила. Постепенно потянулись из Каги родственники, соседи, друзья, и уже к 1925 году на хуторе насчитывалось 11 дворов.Селивановке так и не суждено было стать селом в силу определенных причин и условий, но она особенно и не стремилась к этому: жила единоличниками, потом колхозниками бригад колхозов «Серп и Молот», 22 партсъезда. В таких деревеньках сохраняются национальная культура, вековые традиции, язык, существуют неписаные законы в отношениях между жителями.Народ в Селивановке во все времена её существования отличался особым трудолюбием, а потому люди здесь были зажиточными: работали на земле, держали много живности на своих подворьях. Вот почему эпоха раскулачивания обернулась для некоторых из них репрессиями, особенно в начале 30-х. Но какие они были кулаки, если трудились в поте лица большими своими семьями?! Так, первой попала в жернова репрессий многодетная семья родственника моей жены Владимира Лотохина. С девятью детьми он был лишен добротного дома, который разобрали и перевезли в Аскарово, и всего, что было нажито честным трудом. Более того, два его взрослых сына Алексей и Павел по ложному доносу были сосланы в Сибирь на угольные шахты Прокопьевска. Прошли они со своими семьями через все неимоверные трудности. И это ещё не всё: за какие-то провинности Алексей был оторван от семьи и сослан на Колыму, откуда уже не вернулся. Времена менялись, дети выросли и остались в Прокопьевске. Остался жить после реабилитации в шахтерском городе и Павел с семьей.В предвоенные годы в Селивановке проживало уже 246 человек. Семьи были многодетные: Желнины, Андрияновы, Чумиковы, Лотохины, Копытовы и др. Но грянула война. На фронт из Селивановки в первый же год ушли Михаил, Иван, Леонид Желнины, Василий Лотохин, Василий Андриянов, Константин Чумиков и, к сожалению, они погибли на полях сражений. В деревне практически остались, как и везде, старики, женщины и подростки. Продовольствием селивановцы были обеспечены. В 1940 году вырос небывалый урожай зерновых, и на трудодни было выдано по 3 кг зерна, кормили и огороды, коровка, птица — в Селивановку, что называется, «рекой» текли голодающие магнитогорцы, обменивали какие-то вещи на хлеб и картошку. Из-за отсутствия топлива селян донимал холод, но они не падали духом, трудились, переживая горечь потери своих близких, помогая друг другу. Ведь не было самого необходимого: соли, спичек, мыла и многого другого. Женщины работали и дома, и в поле, с ранней весны до самой зимы - на току на очистке семян, только под седьмое ноября их отпускали помыться в бане. А ещё нужно было вынести натуральный налог: молоко, мясо, шерсть. Теща вспоминала: «Когда не было уже сил крутить агрегат на току и хотелось плакать, кто-то из нас запевал сочиненную нами же песню про рязанских девушек, вязавших для фронтовиков варежки. Долгое время в деревне труженицы военных лет самозабвенно пели её, порой вытирая кончиком фартука нечаянно выкатившуюся из глаз слезу». Дисциплину среди женщин в крепких руках держал бригадир Селиванов Егор Никанорович — трудолюбивый, строгий, но отходчивый. Каждое утро верхом на лошади объезжал он порядки домов и зычно произносил к примеру: «Матрёна, пора!». А у Матрёны ещё топится печь и малые две девочки. Даст она наказы старшей — и на работу. В особенно тяжелые моменты он мягко, как отец, говаривал: «Бабоньки, понимаю, вам трудно, но что поделать — война, терпите». И терпели, ожидая победы и возвращения любимых с фронта. Матрёна ждала мужа пять лет: вернулся после плена осенью 1946 года, больной. Но тут же согласился работать бригадиром на ферме и прожил после этого всего 9 лет.Бригадирствовал Селиванов ещё три года после войны и за свой труд в 1948 году был удостоен ордена Трудового Красного знамени. Основатель деревни был верен ей до последних дней жизни. Не стало его в 1980 году.В послевоенные годы селивановцы, как и все, усердно трудились: подросла молодежь, вернулись, хотя и не все, мужчины. В комплексной бригаде колхоза, которой долгие годы руководил Лотохин Алексей, пахали, сеяли, убирали, работали на ферме. В селе работала начальная школа с двумя учителями, ребятишек было порядочно. Затем открылась Давлетовская семилетка, дети продолжали учиться там, а после её окончания ехали в Магнитогорск — так начался отток из села, и к 1989 году здесь проживало всего 165 человек. Но оставались преданные своей земле и деревне люди. Имя Александра Козлова, механизатора, было на слуху и в колхозе, и в районе. И заслуженно за свой многолетний труд он награжден орденом Трудовой Славы III степени, бронзовой медалью ВДНХ, знаками победителя соцсоревнования, «Ударник пятилетки» и, к счастью, по сей день живет в деревне. После окончания пединститута Желнина Анна Ивановна была распределена в Магнитогорск, но вернулась в район, работала в Давлетовской школе, избиралась секретарем комсомольской организации и депутатом райсовета. После замужества ещё работала в Михайловской и Краснобашкирской школах. Награждена медалью «Ветеран труда», Почетной грамотой ЦК ВЛКСМ. Деревня вправе гордиться и другими своими земляками. Это Иван и Алексей Копытовы. Алексей Филиппович — участник Великой Отечественной войны. Вернувшись с фронта, работал заместителем председателя колхоза имени Сталина, а затем — в Аскарово на разных должностях. Был награжден орденами «Знак Почёта», Отечественной войны II степени, медалями «За боевые заслуги» и «Ветеран труда». Желнин Михаил Васильевич — довоенный учитель Давлетовской школы. В числе первых был призван на фронт. Затем прошел путь от оперативника до начальника уголовного розыска города и заместителя начальника правобережного РОВД Магнитогорска. С почестями похоронен в родной деревне.В этих юбилейных воспоминаниях о Селивановке и селивановцах не могу не написать о тех, кто в уже далекое время помогал с решением таких вопросов, как газ, дорогу, свет. Старшее поколение с особой благодарностью вспоминало Георгия Орлова за электричество и несколько лет избиравшуюся депутатом Татьяну Гребенщикову, которая сейчас живет в с. Аскарово, а будучи секретарем райсовета, помогала успешно решать проблемы тепла и дороги. Вот, наверное, и всё, что я знал и знаю, за что я радовался вместе с вами, дорогие мои селивановцы, по каким случаям разделял с вами горечь утрат. Добра вам и всех удач, идите смело вперёд, не останавливаясь, и будет все хорошо. А я с вами счастлив тем, что нашёл в этой деревне своё личное счастье на целых 65 лет…

Василий БАРОНОВ.

На снимке: Матрена Семёновна с детьми.