Розовые скалы

Вскоре свернули вправо, к Бердагулово, оказавшись на земле племени Катай, о чем гласит надпись в сочетании с кураем на горе при въезде.

Хотелось встретиться с Альфией Шаяхметовой. Двое сельчан любезно подсказали, как лучше подъехать к ее дому. Ворота были открыты, и мы, зайдя, оказались на крытом дворе. Сразу бросились в глаза выращенные хозяйкой крупные головки чеснока, объемные тыквы, цветник, радовали взор яблони хороших сортов с плодами, куст сморжовника. С такого же куста я в это лето сняла хороший урожай ягод. Но более всего восхитили цветы: розы, георгины, петунья.

Мне казалось, что в горной зоне Белорецкого района сыро, холодно ночами, и мало что растёт из овощей, но у Альфии Шаяхметовой посажен даже виноград.

А уж встретила она нас, пятерых гостей, заехавших по пути, так радушно, что это вызвало радостное удивление. У Альфии Уелдановны гостили сноха (жена её сына) и четверо внучек. Все были нарядно одеты, а дом оказался идеально чистым и красиво обустроенным, со всеми удобствами. К чаю хозяйка подала пироги, лепешки и другую выпечку.

Я с Альфиёй Уелдановной встретилась впервые, но знала её маму, жившую в глухом посёлке Айгир.

Жила в том поселке бабушка по имени Кафия. У нее пятеро детей, четырнадцать внуков и одиннадцать правнуков. Ее предки, да и она сама, когда-то жили в Бердагулово в шестнадцати километрах от Айгира. Но в 1979 году семья Кафии переехала в Айгир. Поселились у Овчинникова Михаила, шутливо советовавшего переселенцам: «Если заскучаете, то поднимитесь на Караташ и увидите свое Бердагулово».

Ее отец был на 20 старше своей второй жены — ее матери Кафии. К тому времени у него уже подросло девятеро детей от первой жены. Кафия родилась в 1935 году, а в 1942 году отец уже умер. Был он рыжим, синеглазым. Кафия красотой пошла в мать и сохранила свое очарование до старости. После смерти мужа она одна растила пятерых детей. Работала в леспромхозе, но трудовой книжки ей не выдали, поэтому и пенсию «не заработала», не получала. Муж Кафии охотничал. Молодым «брал» и медведя, и волка, и глухаря, и рябчика. 28 лет прожили они в мире и согласии, правда, ревнив был он очень. После его смерти она одна растила четверых детей. Много времени отнимал уход за скотиной. На вопрос: «Какие песни пели?» ответила: «Было не до песен, не до плясок». Серьезно её семья занимается пчеловодством, а мед у них — вкусный, с примесью Иван-чая.

Недавно бердагуловцы восстановили разрушенную мечеть. Люди стали возвращаться домой. Младшая дочь Кафии — Альфия Шаяхметова — тоже живет со своей семьей в Бердагулово, на родине родителей.

С волнением я спросила, жива ли бабушка Кафия. «Да, и чаще живёт у меня, — пояснила Альфия Уелдановна. — Сейчас гостит у сына в Усмангали. Ей уже 84 года, но она в хорошей форме, здорова».

За чаем хозяйка рассказала, что получила тяжелую травму, упав с четырёхметрового стога, так как муж не подстраховал её верёвкой. Он, оказывается, в это время уже завел себе другую. После того, как с ним расстались, Альфия позвала к себе маму. «Он (муж) и с детьми не общается, даже к внучке в больницу не наведался, когда ей сделали операцию на сердце», удивляется она.

И продолжает вспоминать: «А я с отнявшейся после травмы ногой еле-еле восстановилась, буквально ползала, но никому не хотела быть обузой». Глядя на неё, трудно не поверить, что это сила ее воли победила недуг.

У Альфии Уелдановны много всего интересного, например, есть редкостная прялка. Колесо традиционное, как у всех уральских прялок, но корпус вытянут по типу финско-карельских. Прощаясь, сфотографировали её за этой прялкой.

И еще спросили про Борисовы печи, где проходят регулярные фестивали. «Да, мы там семьёй сено косили, это недалеко от Айгира», — пояснила Альфия Шаяхметова.

Позже нашла сведения об этом месте. В четырёх километра от Айгира, у подножия хребта Караташ на красивой покосной поляне находятся остатки трёх печей, в которых получали древесный уголь путём нагрева древесины, без доступа воздуха (сухой перегонкой). Эти печи называют Борисовыми. Всего на территории Белорецкого района работало 408 печей системы Шварца с полным объёмом 90м³ каждая. Жгли могучие сосны. Печи получали имена – Суховы, Степановы, Красавкины… Всё лето углежоги валили лес, выжигали уголь, а по зиме на подводах в плетёных коробах вывозили к станциям, чтобы доставить на заводы. Печи представляют собой каменные сооружения в один этаж. Построены они были 150 лет назад. За такую тяжелую работу некоторым крепостным удавалось получить вольную.

Борисовы печи интересно обустроили уфимские туристы. Хотелось их увидеть, но мы пока спешили в другое место.

Альфия перед нашим отъездом также пояснила: до Ревети – 20 км, а до Инзера – 25 км. Туда мы и устремились далее.

За Бердагулово проехали речку Хакатказы. Мы уже находились в Южно-Уральском заповеднике и хотели побывать на центральной усадьбе этого заповедника в посёлке Реветь. Пересекли горную беглянку-речку Реветь и увидели пики тёмно-зелёных елей на улице, ведущей к административному комплексу заповедника.

За металлической оградой у ворот по обе стороны — деревянные скульптуры медведей, беседка, украшенная резьбой. В выходные дни в заповеднике дежурят только инспектора. Музей закрыт, научных сотрудников нет. Но два егеря всё-таки нам уделили немного внимания: один из них, старожил Ринат, назвал ближайшую видимую гору Белагош, а напротив неё — Элеген-таш (висячий камень). В третью сторону находится Салтыс-тау, а позади административного корпуса — Малый Ямантау (978 м), к которому проложена экотропа.

Прогулявшись, увидели место соединения речки Ревети с Малым Инзером. Сколько там редких камней-окатышей!

С сотрудниками заповедника завели разговор о том, как попасть в Айгир на машине. Выяснилось, что легче всего — пешком, вдоль железной дороги, километров 10-12. Колея там разбита тяжёлыми машинами типа Уралов.

Ане, моей спутнице, хозяйке машины, хотелось попутно побывать на рокфестивале, проходившем на берегу Большого Инзера за красивым поселением Инзер. Народ собирался не спеша, а многие, ожидая начала концерта, купались в тёплой воде, так как день выдался «по-индийски» душно-жарким. Наконец, съехались музыканты и слушатели из разных городов Урала и окрестных поселений и начался концерт. Мы немало повеселились, слушая оригинально-эксцентричных исполнителей.

За Инзером залюбовались интересным архитектурным решением мечети в д. Усмангали. До курортного посёлка Ассы оставалось 25 км. Великолепно раскинулся он на холмах среди гор. Все дома этого поселения украшены впервые увиденной мной двухъярусной замысловатой резьбой, есть здесь и мечеть с искусно выполненным минаретом. Замечательно вписались в окружающий величественный пейзаж корпуса курорта.

Мы свернули на дорогу, ведущую в сторону Бриштамака, чтобы найти место, где открывается вид на розовые скалы.

В интернете есть подсказка, как подъехать поближе к скалам, но мы остановились выше грунтовой дороги, ведущей в сырой тупик под розовокаменным чудом. Решили прогуляться, осмотреться и поняли, что лучшего места для ночёвки с палатками не найти. На некрутом склоне горки противоположней розовых скал мы и обустроились. Перед нами открылся гигантский каньон, внутри которого течёт быстрый с тёмной водой Большой Инзер. Причем, река в этом месте делает поворот в форме гигантского охотничьего лука, а параллельно Большому Инзеру проложено железнодорожное полотно. Поезда, приближаясь к повороту, издают гудки.

Увидев открытые ворота изгороди огромного покосного поля, поспешили к косцам. Они уже погрузили стог на машину ЗИЛ-134 1974г. выпуска и на минутку задержались, отвечая нам. И первым моим вопросом был – как же называется эта гора с розовыми скалами на местном башкирском языке? Один из собеседников с удовольствием стал пояснять: «Мы её называем Шэрэ – Гора-Наледь». По весне с зубчатой вершины, оказывается, начинает стекать вода. Она бежит, пока греет солнце, а вечером все ручейки, потоки замерзают. Гора-Наледь в это время года из розовой превращается в голубую. Зрелище незабываемое! Так рассказал местный старожил, и я в очередной раз восхитилась поэтичностью сельских жителей.

Мне сразу представилось, что герои башкирской легенды о подснежнике Умырзае действовали на этой горе. В Умырзаю – дочь ханского слуги – влюбился сын хана Карай. Они встречались тайно, но хан преследовал их. По пути встретил он недобрую вещую ворону, которая и научила его проклятию беглецов. Карай превратился в глыбу льда, а Умырзая — в цветок-подснежник. По весне они встречаются, любовь их разгорается вновь.

Представляется, чуть растает наледь, и появляются на скалах фиолетовые и жёлтые головки цветов-прострелов или сон-травы, называемых в наших краях подснежниками. Умырзая радуется солнышку, весне, соприкасаясь с любимым Караем, выглянув из-под снега, льда.

До позднего вечера, до темени мы любовались каменным чудом, называя каньонные розовые скалы гигантским природным органом.

Покосники также сообщили, что накануне на их поляну вышел неспешный медведь, смотрел спокойно на людей, а они — на него. Так и разошлись мирно. На другой день в том месте увидели медвежий помёт.

То какая-то птица таинственно кричала и пела, то садилась неподалёку, и мы с удовольствием любовались ею, то подозрительным шумели ближайшие лесные дебри: может, лось, может, кабаны наблюдали за непрошенными гостями. Удивительно, но было понятно, что птицы, звери привыкли к звукам техногенного монстра — поезда, а его грохот сливается с шумом бурной полноводной реки.

Долго мы заготавливали дрова для костра, ужинали. Стемнело быстро, но появилась еще не пошедшая сильно на убыль луна, скрасившая наше пребывание на безымянной горе, поросшей дубами, клёнами и липами.

Склоны гор в районе Инзера-Ассов удивительно зелёные. Такими их и видят пассажиры поездов. На изумрудном ковре — картинные пирамидальные ели. Неслучайно отрезок железной дороги в районе Инзера признан одним из самых красивых в России.

Утро принесло туман и обильную росу на траве манжетке. Но как только он рассеялся, наша активность возросла. Мы отправились в лесок, где накопали себе в огороды поросль дуба, наломали по дубовому веничку. А в глубине рощи высмотрели гигантское дерево. Оказалось, что это тоже дуб почти в три обхвата. Набрали воды в ближайшем роднике. О нём также сообщили общительные покосники. Мы были наполнены радостью и желанием теперь идти на сами розовые скалы. Туда проложена тропа, большей частью лёгкая, в удовольствие. Только в одном месте подъём был сырым и почти отвесным. Оставалось подниматься, цепляясь за ветки, за стволы, иногда чуть не ползком. Три отрезка-яруса этого подъёма выводят на «смотровые» площадки. Виды там потрясают. Открываются противоположные борта мощного ущелья с Большим Инзером, с непрерывно мчащимися на надувных лодках сплавщиками, придающими живописную окраску реке. Вдоль водной артерии идут поезда. Размах, простор! В большой дали видны цепи хребтов.

На некоторых площадках мы рискованно выходили на каменные обрывы и фотографировали без устали редкостно-уникальные пейзажи. Как я была удивлена, когда Аня увидела на тропе орехи фундука, а рядом ореховые деревья-лещины. У моей тёти на Украине на задах её просторного огорода как раз и росли лещины. Я, девчонка, забиралась по гибким стволам, наклоняла макушки. Взрослые схватывали их и обирали орехи. Меня нахваливали, а я от души радовалась. Такое воспоминание посетило меня на подъёме на розовые скалы. (Лещина древовидная или орех медвежий — семейство берёзовых. Родина — восточная Азия, Северная Америка. Почва: глубокие, лёгкие питательные суглинки).

С большим трудом я поднялась на скальную вершину, где у старого пня- великана можно было сделать привал. Но отдыхать некогда. Хотелось осмотреть дали с ещё большей высоты. Трудно словами выразить то чувство, которое охватывает при виде этого простора, этих горных далей.

Прочитала выражение: настоящий восторг не терпит высокопарных эпитетов и громких выражений. Но так хочется передать словами красоту потрясающих видов! В грандиозном горном амфитеатре река Большой Инзер делает петлю или создаёт подкову на счастье живущих на этой земле. В необъятной дали бесчисленные цепи хребтов, покрытых буйными лесами. Просто зелёное море, куда глаз смотрит, восхитительный обзор, настоящая ландшафтотерапия! Однажды в Прибалтике ехали по узкой аллее среди вековых лип, и вскоре автобус выпорхнул на огромную поляну с единственным дубом с пышной кроной. Экскурсовод воскликнула: здесь проводятся сеансы ландшафтотерапии. Этот пейзаж лечит нервы, успокаивает. Но тот вид настолько бледный, блеклый на фоне уральского пейзажа с высоты розовых скал! Пора было спускаться. От увиденной красоты я получила такой импульс бодрости, такой вдохновляющий настрой, что кажется, помолодела, хотя, наверное, была самой возрастной туристкой среди всех посещающих эти скалы, которые высотой всего-то 300 метров. А протяжённость их около километра.

Молодые туристы одни поднимались, другие сбегали вниз, переговариваясь, узнавая кто, откуда: из Уфы, Магнитки, Белорецка, из санатория Ассы, сплавщики с реки…

День был жарким, но подъёмная тропа — вся в тени огромных вековых деревьев разных пород. Особенно красивы ели, пихты, сосны. Наши лёгкие прочистились ароматами хвойных испарений. Порадовались, что день выдался сухим, в дождливую погоду подъём по круче был бы невозможен. Нам повезло.

Возвращались под скалами вдоль озера и железной дороги. Живописность озера необыкновенна, оно всё покрыто листвой белой лилии и жёлтой кубышки. Как оно сказочно в период цветения этих водных цветов! Можно представить, как на больших плотных листьях лилий сидят русалки, греясь на солнышке. А приблизившись к Инзеру, увидели островок Буян.

Заинтересовались обустройством насыпи у железной дороги. Всё добротно и, дай Бог, надёжно…

Вновь засмотрелись на скалы. Оказывается, розово-сиреневый окрас им дали сине-зелёные водоросли, которые, отмирая, смешались с глиной, когда высыхало много миллионов лет назад Рифейское море, а также отложения железа и марганца.

Получились так называемые строматитовые известняки красноватого цвета. Такие скалы – не редкость в районе посёлка Ассы. Породу этих известняков называют лемезитом или ассинским камнем. Он идёт даже на облицовку стен. Уже в машине Аня восхищённо сказала: «Одни розовые скалы напомнили мне балкончики для проповедей в кирхах, другие — как в готическом соборе органные трубы». Она заметила в скалах много углублений, щелей, гротов, пещерок. Они таинственны. Аня также обратила внимание на редкие растения, деревья: яснотку вдоль тропы на скалах, лещины, а в лесу — следы лосей, кабанов, медведей, а на колючей проволоке забора, ограждающего покос, полуистлевшее железное ведро возрастом лет 40-50. Позже она написала мне из Москвы, где живёт постоянно: «Как я хочу оказаться в Южно-Уральском заповеднике в роли помощника биолога». Часто на привалах у палаток близ костра мы заводили разговоры на тему мира природы (о растениях, птицах, медведях). Как дороги, сокровенны эти минуты!

Из своего дома-музея в путь я захватила национальные башкирские костюмы. На склоне горы с видом на розовые скалы устроили фотосессию в костюмах коренного народа этой прекрасной земли.

этнограф.